При таком старании развить в детях разум никогда не нужно забывать наставление апостола: «Не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно (Рим. 12, 3). Как необходимо пробуждать в человеке высшие способности ума и приводить их в деятельность, так крайне вредно, если в душе ребенка питается высокоумие, надменность и тщеславное самодовольство. Это зло, при образовании разума, очень скоро обнаруживается, особенно в даровитых детях, если ему не противодействуют со всем вниманием и твердостью.
Как скоро разум ребенка начинает раскрываться и приобретать некоторые сведения, ребенок легко увлекается желанием все понимать и обо всем судить. Его ограниченные и поверхностные познания служат ему мнимо верной мерой, которой он думает все определять и все решать.
Кто знаком с новой и новейшей литературой и современной историей, тот знает, какое зло произошло на Западе для государств и веры от этой надменности разума, выходящего за свои пределы. Не будет преувеличением, если скажем, что причина этих заблуждений, по крайней мере, отчасти скрывается в способе воспитания, принятом во многих странах Запада.
Если, не обращая внимания ребенка на его ограниченность, всегда заботятся только о том, чтобы он был сведущ во всем и на все давал свое мнение, если почти все, о чем наши предки рассуждали и что установили, представляют ему непрочным, если в присутствии ребенка вольно рассуждают о самых важных предметах и некоторые из них даже осмеиваются, если, наконец, сам родители или воспитатель во всем образе своей жизни показывает легкомыслие и надмение, то, что удивительного, когда таким образом воспитанный юноша будет переступать все границы долга и благоразумия и, ослепленный воображаемой полнотой своей мудрости, будет превозноситься разумом над всем, что издавна было установлено и уважаемо?
Для предохранения детей от этого ужасного зла надо чаще напоминать им следующее:
- разум человеческий вообще весьма ограничен. Один Бог есть полнота мудрости, а нам дано участвовать в ней только по мере наших весьма ограниченных возможностей. То, чего и самый образованный человек не знает, беспредельно больше того, что он знает. И в видимом творении мы встречаем очень много такого, чего не в состоянии понять, а тем более объяснить, - что же сказать о мире невидимом! Поэтому истинно мудрые люди, лучше понимая свою ограниченность, всегда отличались скромностью;
- особенно в детстве и юности наш круг зрения бывает очень ограничен, когда наше знание еще незрело, не утверждено опытом и, подобно тени, отражаемой на поверхности колеблющейся воды, весьма смешанно и непостоянно. Поэтому, не делая детей легковерными, надо внушать им уважение к досточтимой древности и ко всем тем установлениям, чья польза уже с давнего времени доказана. Если древние в том или другом случае и ошибались, это не дает нам права презирать их. И как часто случается, что там, где мы обвиняем древних в заблуждении, их взор оказывается гораздо вернее нашего! Не ознакомившись с опытом, мы их взгляды нередко считаем ложными, но со временем находим, что они были правы;
- важно то, с какой стороны и с какой точки зрения мы смотрим на предметы. Как было бы неразумно с нашей стороны, если бы, не имея возможности обозреть целого, стали мы осуждать правила наших начальников или даже общие распоряжения и постановления тех, которые Богом поставлены управлять странами и государствами!
- в вопросах откровенной веры особенно надо избегать всякого высокоумия и вольномыслия. Несомненно, зная божественность откровенной веры из неоспоримых событий, мы, хотя всегда должны стараться более понимать ее учение и постановления, и ими пользоваться, никогда не должны подчинять Божественные тайны слабым нашим взглядам или хотеть все понимать и безрассудно отвергать то, что для нас непонятно. Если в природе видимого мира происходит много необъяснимого для нас, то можно ли удивляться тому, что домостроительство спасения падшего рода человеческого, эта бездна премудрости и любви Божией, сдержит такие тайны и глубины, которых ограниченный ум человеческий никак постигнуть не может?
Если ребенок в своем суждении будет показывать некоторое надмение и вольность, то никогда не нужно оставлять этого без замечания: ему надо давать чувствовать, как он малоспособен и мало имеет права судить о трудных для него или вообще непостижимых предметах. Такие наставления всегда нужно делать без гнева и с возможной пощадой детского чувства чести. Если же занятый собой и упрямый ребенок не уважает голоса любви, то надо усилить предостережение и в необходимом случае употребить более действенные меры.
Но главное всегда и везде – это постоянно поддерживаемый сыновний страх к Богу и добрый пример родителей. Если родитель о своих предметах рассуждает основательно и с непритворной любовью к истине, а там, где обязанность и уважение к святыне того требуют, бывает скромен или с благоговением преклоняет колена и непритворно сознает ограниченность своего разума, то такой пример действует на детей сильнее всякого устного наставления.
